Самарканд нуждается в деревьях и сохранении истории

Именно в раскаленный «Саратон», ожидая автобус на остановке или выбирая место для парковки автомобиля под теперь уже редкими деревцами в городе, можно узнать настоящую цену зеленым насаждениям. И сейчас, когда самаркандская общественность внимательно следит за действиями благоустроителей на Университетском бульваре, когда любая новость об очередной рубке деревьев, как, например, на месте парка-озера, приводит людей в негодование, самое время поговорить об озеленении города и не только об этом с нашим постоянным экспертом. Представляем читателям интервью с кандидатом архитектуры, доцентом Самаркандского государственного архитектурно-строительного института Рахимжоном Авазовым.

Но прежде немного «неудобных» цифр. По данным Всемирной организации здравоохранения (ВОЗ), норма площади озеленения городов составляет 50 м² городских зеленых насаждений на одного жителя. Плохими, по условиям озеленения, считаются города, где растительность занимает менее 10 процентов их площади, хорошими – 40-60 процентов. Норма зелёных насаждений общего пользования для крупных городов - 21 м² на одного человека, или 2,1 гектара на 1000 человек.

У санитарных правил и норм Республики Узбекистан (СанПин РУз № 0329-16) эти данные, к сожалению, занижены и определяют, что зеленые насаждения непосредственно в жилых зонах должны составлять от 5,5 до 8 м2 (~7 м2) на одного человека, иначе это приводит к ухудшению экологической обстановки, а значит, росту заболеваний. 
Если учесть, что в Самарканде на 1 января 2019 года проживало 540 тысяч человек, можно рассчитать, какова должна быть площадь озеленения. По нормам ВОЗ, она равна 11,34 тыс. гектарам, по СанПин РУз, - 3,78 тыс. га или более 30 процентов от площади всего города. А теперь всем читателям данной статьи, имеющим доступ к Гугл-карте, советую посмотреть на Самарканд со спутника, и станет понятно – утопает ли наш город в воспетых во времена Амира Темура садах или тонет в серой застройке. Увы, сверху видно, что озеленение города едва достигает десяти процентов …

- Озеленение города, как известно всем образованным людям, является неотъемлемой частью его архитектурного облика. Когда и почему у нас стали думать иначе?

- Чтобы ответить наглядно, возьмем для примера Университетский бульвар, о котором сейчас много и справедливо говорят. До начала перестройки в конце 80-х годов прошлого века его состояние было более-менее нормальным. Исторически бульвар имел 120 метров в ширину. Идея его создания заключалась в организации пешеходно-бульварного парка, соединяющего новый европейский со средневековым городом. К бульвару примыкал центральный парк, который существовал еще до революции, от него исходил и ряд засаженных деревьями улиц. Если внимательно посмотреть, некоторые из оставшихся деревьев, например на улице Джами, по возрасту такие же, как и на бульваре. Улицы раньше были сплошь зелёные, засаживались чинарами, карагачами, ясенями, которые быстро росли и достигали огромных размеров. От деревьев стали избавляться в 90-х годах прошлого века, массовый размах рубка получила в 2000-ых, когда начались застройка парка им. Навои, строительство в нем Молодёжного центра, гостиниц и ресторанов. Не осталось практически деревьев в жилых массивах, например, Саттепо и Согдиане. Уничтожены зеленые зоны по улицам Улугбека, Ибн Сино, Рудаки, Узбекистанская, О.Махмудова и многих других. То есть, строительство новых объектов и расширение дорог происходило и происходит за счет резкого сокращения древесных насаждений, хотя этого можно избежать. Причем стало считаться нормой начинать строительство нового здания в 10 метрах от проезжей части за счет уничтожения растущих на этой территории многолетних деревьев. Сегодня в Самарканде площадь зеленых насаждений в несколько раз ниже нормы, которая предусматривается обычно в генеральных планах крупных городов. Вырубка деревьев идёт стихийно, а ведь городские власти должны знать при реконструкции кто, где и на каком основании имеет право рубить деревья.

- У нас в городе нет дендрологов, которые бы отвечали за озеленение и за сохранность насаждений. Нет службы защиты растений. Инвентаризация деревьев, которая должна была завершиться по всей республике до 1 июня этого года, идет очень медленно. А тем временем зеленые насаждения гибнут от неумелых действий благоустроителей, самонадеянных граждан, застройщиков и просто от различных болезней и насекомых.

- Поэтому нужно быстрее создавать эти службы, обращаться за примером в международные организации, узнавать их механизм работы. Власти должны быть заинтересованы в этом, но пока мы видим, что приглашаются какие-то никому не известные турецкие дизайнеры, в то время как самые лучшие ландшафтные дизайнеры всегда были в Лондоне, Париже. В Великобритании существуют целые направления в ландшафтном дизайне. Именно туда нужно отправлять нашу молодёжь, чтобы подготовить первоклассных специалистов. А то, что сейчас происходит? Высаживают, например, сосны - в ряд, как солдат на плацу, никакой композиции, никакого сочетания деревьев. К сожалению, многие ландшафтные дизайнеры, которые себя называют таковыми, не учитывают местные климатические особенности, особенности почв, рельефа, грунтовые воды, используют готовые европейские или арабские проекты и внедряют в наши условия. В результате у нас либо сплошь газоны, либо пальмы в горшках. Разнообразие, конечно, нужно, но не надо забывать об истоках, о своих испокон веков известных способах озеленения. Та же чинара замечательна тем, что очень хорошо впитывает в себя грунтовые воды, которых много в Самарканде. Чинара даёт пространственную тень, поглощает огромное количество пыли и шума, выделяет кислород, да и в художественном плане ей нет равных. Чинара и большого ухода не требует.

- Самарканд еле удержался в Списке всемирного наследия ЮНЕСКО. Как вы сами оцениваете современный Самарканд, достоин ли он находиться в этом списке?

- Честно говоря, я очень болею за наш город, думаю Самарканд много чего потерял, конечно, были ошибки и за советский период, но не столь глобальные. Например, когда мы говорили, что вокруг Шохи-Зинды нельзя было пускать транспорт, к сожалению, никто не отреагировал. Что в итоге? Был вырыт проход, убран естественный рельеф, вырублены тысячелетние тутовники, корневая система которых поддерживала грунты. Теперь идёт деформация почв из-за большой транспортной нагрузки, это всё влияет на сохранность историко-архитектурного памятника. Одни из последних серьёзных ошибок - прокладка трамвайных линий в исторической зоне средневекового города и расширение дороги в аэропорт. Есть международное правило, зафиксированное Афинской хартией: вводить транспорт в историческую зону категорически нельзя, это трансформирует историческую застройку, разрушает исторический облик города.

- В настоящее время нет четкого определения, что такое буферная зона исторического города. В нормативно-правовых актах это не отражено, и каждый волен трактовать по-своему…

- У каждого античного памятника есть буферные зоны, которые являются дополнительным уровнем защиты градостроительных памятников. Буферные границы сегодня размываются, потому что, действительно, четко не определены либо определены неверно. Например, буферная зона Афросиаба местами достигает 20-80 метров, поэтому застройщики и норовят за этой линией возвести многоэтажки. А ведь важны не метры, а среда вокруг исторического памятника, которая должна оставаться в охранной зоне нетронутой. Напомню, буферная зона - это территория, которая определяется видимостью горизонта. Вот встали мы на Афросиаб, и линия горизонта будет являться границей буферной зоны античного города. Всё зависит от рельефа окружающей местности, поэтому площадь буферной зоны может варьироваться до нескольких километров. А вообще, есть специальная методика точного определения буферной зоны, но для этого нужно вызывать международных экспертов. Если сейчас четко не обозначить все эти охранные территории, то новые многоэтажки просто задавят наш античный город, да и другие исторические зоны. Еще один вопрос, который хотелось бы поднять – это предпроектный анализ любого строительства. Он просто не проводится надлежащим образом. Нет заключений историков, археологов, экологов. Например, река Зеравшан формирует экологический каркас региона, который сегодня нарушается за счет строительства новых объектов, таких как завод «Ман», промышленные объекты поселка «Фархад», дачные участки, хотя охраняемая прибрежная территория крупных рек составляет от 300 до 500 метров.

- Градостроители мотивируют тем, что, например, через Москву, Санкт-Петербург, Париж, Лондон проходят реки, почему бы и нам не «одеть» в камень и бетон Зеравшан…

- Когда строились эти города, антропогенный фактор воздействия на природу не был известен. Вопросы сохранения рек и их прибрежных зон впервые поднялись в 1930 году. Горький опыт нам показал, что нельзя всё застраивать, нужно сохранять природный комплекс, флору и фауну. Вдоль Зеравшана самые плодородные земли, здесь когда-то были сады Амира Темура. Эту территорию преступно застраивать жилыми, социально-бытовыми объектами.

- Что Вы думаете о подземном Самарканде? Возможна ли подземная урбанистика у нас?

- Такая тенденция наблюдается в развитых государствах, где многие спортивные комплексы, крупные деловые центры «спускают» вниз. У нас в данный момент нет подземных сооружений, каких-либо комплексов, имеется только метро в Ташкенте. Но, думаю, и мы когда-нибудь придём к данному решению, тем более живём в жарком, сухом климате, и обитание на 15-м или 20-м этаже, безусловно, представляется не лучшим вариантом. В настоящее время целесообразно уплотнять малоэтажную городскую застройку за счет сокращения приусадебных территорий, при этом двух соток вполне хватит и на двухэтажный дом, и на дворик с гаражом. Самое главное - не нарушать силуэт города новыми высотными объектами. Новая архитектура должна формироваться за счет своего преемственного развития. Если мы сами будем эффективно использовать землю, правильно решать региональные градостроительные вопросы, у нас всё получится.

Анастасия ПАВЛЕНКО.

Областная газета "Самаркандский вестник"

Подпишитесь на наш Telegram